Драконы осенних сумерек - Страница 72

– Наверное, услышали шум схватки, – прошептал Стурм. – Сейчас запустят подъемник и привезут сюда остальных…

– Моя знай путь вниз. – Бупу помахала ладошкой. – Твоя не беспокойся.

Рейстлин опустился подле Бупу на колени.

– Как ты открыла дверь, маленькая? – спросил он с любопытством.

– Магия, – ответила она значительно и показала то, что держала в руке. На грязной ладошке лежала дохлая крыса, уродливо ощерившая зубы. Рейстлин удивленно поднял брови, но тут его тронул за плечо Тассельхоф.

– Это никакое не волшебство, Рейстлин, – прошептал кендер. – Простая пружина в полу. Когда она подошла к стене, я заметил, в чем дело, но не сказал, потому что было не до того. Она наступила на пружину, когда подошла вплотную к стене. Верно, однажды она случайно привела ее в действие, идя мимо с крысой…

Кендер захихикал. Бупу смерила его испепеляющим взглядом.

– Магия! – упрямо заявила она, надув губы и любовно поглаживая крысу. Потом сунула ее обратно в мешок и сказала: – Пора идти!

Бупу повела их на север сквозь анфиладу разрушенных, обросших слизью покоев и наконец остановилась в комнате, заваленной мусором и обломками камня. Часть потолка обрушилась здесь на пол. Маленькая женщина указала в северо-восточный угол комнаты:

– Вниз!

Танис и Рейстлин подошли поближе и присмотрелись. В полу зияло устье четырехфутовой трубы. Рейстлин заглянул внутрь, сунув вперед посох.

– Твоя иди! – Бупу настойчиво тянула его за рукав. – Хозяева туда не моги…

– Похоже на то, – сказал Танис. – С их-то крыльями.

– Тут и мечом не размахнешься, – нахмурился Стурм. – Не нравится мне это!

Но все замолчали, услышав, как заскрипело колесо подъемника и побежала по зубьям тяжелая цепь. Друзья переглянулись…

– Чур я первый! – заулыбался Тассельхоф. И пополз в трубу на четвереньках.

– По-вашему, я пройду? – глядя на отверстие, усомнился Карамон.

– Пройдешь! – долетел голос Тассельхофа. – Тут столько слизи, что ты съедешь вниз, как намыленный поросенок!

Это жизнерадостное заявление не слишком воодушевило Карамона. Мрачным взглядом проводил он Рейстлина, который, предводительствуемый Бупу, подобрал одежды и скользнул вовнутрь, светя себе посохом. Следом пролез Флинт, за ним – Золотая Луна, с отвращением морщившая нос: приходилось пачкаться в вонючей гадости, которая толстым слоем покрывала стены трубы. Речной Ветер последовал за ней.

– Надеюсь, ты понимаешь, что мы делаем глупость! – плюнул Стурм.

Танис, не ответив, хлопнул Карамона по спине.

– Давай, – сказал он. Цепь подъемника рокотала, двигаясь все быстрее.

Карамон со стоном опустился на четвереньки и пополз в трубу. Его меч зацепился рукоятью за край; пришлось пятиться, высвобождать его и пробовать снова. Карамон неуклюже полз, везя спиной по стенке трубы. Танис подтолкнул его ногой пониже спины и посоветовал:

– Ляг!

Карамон испустил утробный стон, плюхнулся на живот и пополз, извиваясь и толкая перед собой щит. Его доспехи царапали по металлу трубы с пронзительным скрипом, от которого у Таниса заломило зубы.

Взявшись за верхний край, Танис спустил ноги в трубу и поехал вниз, скользя по зловонной слизи. Вывернув шею, он оглянулся на Стурма, шедшего последним.

– Разум, – сказал он, – оставил нас в тот момент, когда мы побежали за Тикой на кухню «Последнего Приюта»…

– Золотые слова, – согласился рыцарь со вздохом.

Тассельхоф скользил по трубе, наслаждаясь новым приключением. Заметив темные фигуры, двигавшиеся навстречу, он лихорадочно зашарил в поиски опоры и кое-как остановился.

– Рейстлин! – прошептал он. – Кто-то лезет вверх по трубе!

– Кто… – начал маг, но сырой, затхлый воздух вызвал у него очередной приступ кашля. Хватая ртом воздух, он посветил посохом вперед.

Бупу хватило одного взгляда, чтобы презрительно фыркнуть:

– Паршивые Глопы! – И, размахивая руками, она крикнула им: – Эй! Назад! Назад!

– Наша вверх! – прокричал один. – Ехать котел! Хозяева злиться!

– Наша вниз! Наша идет Верховный Блоп! – важно сказала Бупу.

Это возымело действие: гномы поползли назад, бормоча и ругаясь. Но Рейстлин не мог сдвинуться с места. Держась за грудь, он заходился кашлем, пугающе отдававшимся в узкой трубе. Встревоженно поглядывая на него, Бупу сунула руку в мешок, пошарила там, вытащила что-то, поднесла к свету и со вздохом покачала головой:

– Не то…

Тассельхоф заметил, как вспыхнули в ее руке зеленые грани, и подполз поближе.

– Что там у тебя? – спросил он, впрочем, заранее зная ответ. Рейстлин, отдуваясь, тоже рассматривал блестящий предмет. Бупу пожала плечами.

– Красивый камешек, – сказала она безо всякого интереса, вновь принимаясь рыться в мешке.

– Изумруд! – прохрипел Рейстлин. Бупу подняла глаза и спросила его:

– Твоя нравится?

– Очень, – сипло ответил маг.

– Твоя возьми, – Бупу положила камень ему на ладонь. И почти тут же с радостным криком извлекла из мешка то, что искала. Тас, приготовившийся лицезреть новое чудо, с отвращением отпрянул. Это была дохлая, очень дохлая ящерица. К ее хвосту был привязан ремешок из жеваной кожи. Бупу протянула ящерицу Рейстлину:

– Твоя носи на шее… лечи кашель.

Маг, привыкший иметь дело с вещами куда менее приятными, улыбнулся и поблагодарил Бупу, но лекарство отклонил, сказав, что ему уже лучше. Она с сомнением на него воззрилась, но ему в самом деле было лучше: приступ миновал. Подумав, Бупу убрала ящерицу в мешок. Рейстлин многоопытным взглядом оценил изумруд и холодно посмотрел на Тассельхофа. Кендер со вздохом повернулся и пополз вперед по трубе, а Рейстлин спрятал камень в потайной карман, подшитый к его одеянию с изнанки.